Причины гуситских войн кратко. Гуситские войны. Начало восстания в Чехии

Сильнейшее раздражение. 452 феодала и рыцаря приложили свои печати к протесту против признания ересью учения Гуса; многие выгнали из своих поместий католических священников и заменили их гуситами. Однако, в самом понимании учения Гуса скоро обнаружились разногласия, поведшие к делению гуситов на партии. Все согласны были только в требовании формально запрещенной Констанцским собором «чаши для мирян», т. е. причащения под обоими видами (sub utraque specie) – символа, что и духовенство и мирские лица в равной степени приобщены к таинствам веры. Но пражские богословы формулировали все главные учения чешской реформации в четырех пунктах (проповедь евангелия на чешском языке, чаша для мирян, восстановление церковной дисциплины и отмена духовного землевладения), а другие партии, получившие все вместе название «таборитов», находили эти требования чересчур умеренными и заменили их своими двенадцатью пунктами (полная реформа богослужения, отмена таинств, кроме крещения и причащения, уничтожение священства, почитания святых, праздников и т. д., словом, «возвращение к первоначальному христианству»). Некоторые группы пошли еще дальше; например, адамиты, распространенные в Чехии и Моравии, хотели водворить на земле идеальное Царство Божие. Но главное значение приобрели два главных направления: «пражане», позднее названные «каликстинцами» (они же «утраквисты», партия высшего дворянства), – и «табориты», обнаружившие в политическом отношении вначале республиканское, а потом коммунистическое направление (подробнее об этом - см в статье Табориты и их учение).

Еще при короле Венцеле , незадолго до его смерти начались столкновения гуситов с пражским городским советом, наполненным тогда консерваторами и состоявшем наполовину из немцев. 30 июля 1419 толпа под предводительством рыцаря Жижки из Троцнова взяла приступом думу и выбросила 13 советников из окон на копья. В декабре 1419 чешские сословия присягнули Сигизмунду , брату умершего Венцеля; новый король готовился к борьбе с восставшими таборитами, к истреблению которых призывал и папа Мартин V в булле 1 марта 1420. Началась междоусобная война: около 500 церквей и монастырей было разрушено, причем совершались страшные зверства. Сигизмунд, хотевший и «пражан», как еретиков, привести к покорности, опираясь на помощь немецких князей и папы, повел против чехов войско из крестоносцев . Но он был разбит и принужден сдать Вышеград (1420). Победа таборитов, с их предводителями Жижкой и Никласом из Гусинца, была сигналом к ряду жестокостей в немецких городах, многие из которых были теперь чехизированы, с изгнанием немецких жителей, так как движение вместе с религиозным имело национальный характер.

Первая пражская дефенестрация 1419 (рассказывает историк Георгий Мельников)

Сигизмунд, бывший не только чешским королем, но и германским императором, старался втянуть империю в свою борьбу с чехами, но рейхстаги не обнаружили особого усердия, так как князья желали получить в награду за помощь известные политические уступки, а Сигизмунд не хотел их делать. Притом в Германии произвело неприятное впечатление вмешательство в борьбу Польши и Литвы, с одной стороны, и Рима с другой. Поэтому, несмотря на неоднократные решения сеймов, несмотря на набранные наконец имперские войска, ход военных операций немцев был самый жалкий и вполне обнаружил упадок имперской военной организации. В целом ряде сражений немцы были разбиты; гуситы в 1425 проникли в Австрию и в соседние немецкие земли: Силезия, Саксония и Франкония особенно пострадали от их набегов. Более 100 городов и бургов, до 1500 городков и местечек были, по преданию, разорены гуситами. После смерти Жижки (11 октября 1424) ими командовали новые вожди: Большой и Малый Прокопы.

Хотя рейхстаг 1431 решил продолжать войну, после нового поражения при Таусе (13 августа) Сигизмунд предпочел вступить в переговоры с умеренной партией. Представители «каликстинцев» и таборитов (Ян из Рокичан, Прокоп Большой и Николай Пильграмский) приглашены были на только что собравшийся тогда Базельский собор и вели диспуты с его отцами. Соглашения не произошло, но партии несколько сблизились, и собор решил послать посольство в Прагу, где 30 ноября 1433 чешско-моравский ландтаг, на основании исправленных собором «четырех пунктов» принял так называемые «чешские или пражские компактаты». Но табориты не подчинились, и тогда каликстинцы под предводительством Мейнгарда Нейгаузского начали войну с ними. В битве при Липане и Грибе были убиты оба Прокопа.

Однако умеренные гуситы, примирившись с церковью, вовсе не думали еще признавать над собой наследственной власти Сигизмунда. Они требовали сперва формального признания императором «компактатов», что он и сделал (20 июля 1436), тотчас после провозглашения «компактатов» и воссоединения чешской церкви с католической на ландтаге в Иглау (5 июля). Сигизмунд обязался назначать на должности в Чехии одних чехов, допустить устройство особого совета из них при своей особе, дать всеобщую амнистию, не требовать восстановления разрушенных замков и монастырей, не принуждать города (находившиеся большею частью в руках таборитов) к принятию выселившихся из них немцев и к возвращение последним их имуществ, – вообще уважать права и вольности Чехии. Лишь после этого состоялся торжественный въезд Сигизмунда в Прагу (23 августа 1436). Табориты тоже обещали вести себя спокойно; только один рыцарь, Ян Рогач с немногими приверженцами отказались подчиниться, сомневаясь в искренности Сигизмунда. Но все дворянство ополчилось против них: они сдались и были повешены.

Гуситские войны. Видеолекция

Однако скоро опасения Рогача оказались основательными. Сигизмунд открыто покровительствовал католикам и восстановил в Праге католические церемонии. Недовольство готово было вспыхнуть, когда он умер (декабрь 1437). Национальная чешская партия не захотела признать его наследника, Альбрехта Австрийского, и 29 мая 1438 чешским королем был выбран Казимир Ягеллон, брат короля польского Владислава. Но Альбрехт, на стороне которого стояли католики и умеренные утраквисты, тоже поспешил приехать в Прагу и здесь короновался (29 июня). Бранденбургский курфюрст Фридрих послал ему на помощь сына, Альбрехта Ахилла. Альбрехту II удалось одолеть противников и, при посредничестве Базельского собора, заключить перемирие с поляками и утраквистами (январь 1439).

После его внезапной смерти чехи сначала вовсе не были склонны признавать власть его сына Владислава Постума. После отказа намеченного им кандидата в регенты, Альбрехта Баварского, сословия предложили регентство, а потом и корону императору Фридриху III . Но Фридрих тоже отказался и предоставил чехам самим управлять государством до совершеннолетия Владислава. Католическая партия выбрала своим вождем Мейнгарда Нейгаузского, а утраквистская – Генриха Птачека из Пиркштейна, под влиянием которого намечались и ранее кандидаты национальной партии. Оба получили звание окружных начальников (1440 – 1441) и вскоре вступили в открытую войну друг с другом.

После смерти Птачека утраквисты выбрали своим старшиной Юрия Подебрада , который немедленно (2-3 сентября 1448) захватил врасплох Прагу и арестовал Мейнгарда.Утраквистская партия, таким образом, добилась преобладания, и в 1452 Подебрад был формально признан правителем Чехии. После ранней смерти Владислава Постума чехи провозгласили Юрия Подебрада своим королем (2 марта 1458). Ему удалось, несмотря на тайное, а потом и открытое сопротивление императора и папы, сохранить данную утраквистам свободу вероисповедания, которая продолжала существовать и при его преемнике, короле польском Владиславе; при нем она даже была подтверждена вновь религиозным миром в Куттенберге (1485).

Только после занятия чешского престола Габсбургами , в лице Фердинанда Австрийского (1516), открылась возможность реакции, которая усиливалась на протяжении ста лет и одержала полную победу после несчастной для чехов Белогорской битвы Тридцатилетней войны (1620). Само название «гуситы» исчезло еще во время Подебрада. Продолжением гуситства в новое время стало учение богемских братьев .

Смерть профессора Пражского университета вызвала возмущение во всей Чехии. В адрес церковного судилища пошли возмущённые письма со всех концов страны. Масло в огонь подлил император Священной Римской империи Сигизмунд. Он пообещал утопить в крови всех чехов, если они не поумерят свой пыл. Всё это стало причиной кровавой многолетней бойни, которая вошла в историю как .

Началось всё в Пражском университете в 1419 году . Чешские студенты потребовали, чтобы баварцы, саксонцы и поляки, которые также учились в стенах учебного заведения, имели все вместе только половину голосов. А вторая половина, независимо от количества людей, должна принадлежать чехам, ведь университет-то чешский. Во время полемики чешские студенты избили немцев. Столкновения продолжились вне стен университета.

Сторонники императора Сигизмунда шли по улице, на них напали, забили до смерти. Толпа чехов ворвалась в ратушу и всех депутатов - немецких чиновников - выкинула из окон. А это верная смерть, так как там высоко. После этого жители Праги заявили немцам: "Ваш папа - антихрист, а истинная вера у нас. И обряды истинные мы знаем. У русских и греков из чаши причащают и мирян, и священников. А вы мирянам лишь облатку даёте, а из чаши у вас пьют одни священники. Это нехорошо и неправильно".

Император Сигизмунд, римский папа и все немцы заявили, что всё это жуткая ересь, и чехов следует наказать. И пошло-поехало. С 1419 по 1434 год шли Гуситские войны. Представляли они собой бесконечные набеги. Маленькая Чехия воевала против всей немецкой империи и даже вступала в противостояние с Польшей. Хотя поляки старались соблюдать нейтралитет. На знамени у чехов была изображена чаша, из которой они хотели получать причастие в виде вина и хлеба. А на знамени католиков был изображён латинский крест.

К слову сказать, в той же Польше жили православные, которые пользовались чашей при причастии. Жили и католики. У них был свой латинский крест. И при этом разные конфессии мирно уживались друг с другом. Так что видимо не религиозные лозунги были причиной невероятно жестокой войны. А ведь она унесла больше половины населения Чехии.

Однако разногласия с чехами подавались именно как религиозные. Это же ведь надо додуматься, чтобы и миряне и священники из одной чаши пили. Поэтому набеги на маленькую страну носили название крестовых походов . А их инициатором стал не император Священной Римской империи, а папа римский.

Ян Жижка и гуситы

Первый крестовый поход начался в марте 1420 года . Это были военные действия против еретиков-гуситов. Так, по-крайней мере, их назвала католическая церковь. У чехов появился свой полководец, который считается национальным героем чешского народа. Это Ян Жижка (1360-1424). Именно он возглавил войска гуситов и с малыми силами в 4 тыс. человек разгромил войско крестоносцев численностью 30 тыс. человек. Таким образом, он защитил Прагу от захватчиков. Впоследствии Жижка потерял зрение, но, став слепым, продолжал руководить войсками. Умер он в 1424 году от чумы. Враги дали ему прозвище "Страшный слепец".

Благодаря Яну Жижке, была введена новая военная тактика. Это езда на телегах. Задействована она была через венгерских половцев от монголов. Практиковался способ защиты с телег, военные лагеря тоже сооружались из телег. Благодаря этой тактике, гуситы вторгались в Баварию, Саксонию, Бранденбург и доходили до Балтийского моря. А рыцарская конница против телег оказалась полностью бессильной.

Первый крестовый поход закончился для крестоносцев плачевно. К осени 1421 года они потерпели полное поражение, и вся Чехия оказалась в руках гуситов. Но в их рядах начались разногласия. Образовались партии, которые придерживались различных идеологических ориентиров.

Основных партий насчитывалось три:
Табориты , которые не хотели вообще признавать ни церковь, ни священство.
Сторонники Яна Жижки . После его смерти стали называть себя "сиротами ". Они признавали церковь, но отрицали всякое духовенство и компромиссы с немцами.
Утраквисты или чашники . Эти боролись за православие, которое было на востоке в Византии и России. Чашники стремились найти компромисс, но такой, чтобы существовать без немцев. В их состав входило население Праги.

Существовали и более мелкие партии. К примеру, адамиты. Они ходили голыми, как Адам. Грабили путников и вообще не признавали ничего, кроме плотских утех. Их всех перевешали по приказу Яна Жижки, потому что они противопоставили себя и церкви, и общественной морали.

После Первого крестового похода противоречия между партиями обострились. Чешское войск распалось, что спровоцировало Второй крестовый поход . На маленькую Чехию навалилась практически вся Европа. В Гуситских войнах не участвовали только англичане и французы. Они вели войну друг с другом, сжигали на костре Жанну д’Арк , поэтому им было просто некогда. А все остальные народы поддались на призыв папы римского. Но чехи не только оборонялись, но и наступали. Они вторглись в Венгрию, но этот поход закончился для них неудачно.

Сражаясь с внешними врагами, чехи успевали вести гражданскую войну внутри страны. Летом 1424 года табориты вступили в сражение с чашниками. Вторые потерпели сокрушительное поражение, и Ян Жижка сумел на короткий срок объединить чешские войска под своей властью. Но он вскоре умер от чумы, и опять пошли разброд и метания. Хотя преемник "Страшного слепца" Прокоп Большой и пытался навести порядок.

Ему это более-менее удалось, так как в 1425 году, когда начался Третий крестовый поход , чехи разбили австрийское войско, и сами вторглись на территорию противника. При этом крестоносцы потеряли большое количество своих людей.

Гуситы использовали в своей военной тактике телеги

Военные действия сопровождались неимоверной жестокостью. Так немецкие рудокопы из Кутенберга захваченных в плен гуситов бросали в глубокие шахты. Люди падали, ломали себе руки и ноги, а затем умирали в муках от голода и жажды. А когда Жижка брал в плен немцев, то те стояли на коленях, просили пощады. Но "Страшный слепец" никого не жалел. По отношению к врагам он был беспощаден.

В 1427 году наступила очередь Четвёртого крестового похода , а в 1431 году был организован Пятый крестовый поход . И опять многочисленные войска крестоносцев не смогли одолеть чехов.

Неизвестно, сколько бы продолжалась вся эта вакханалия. Но чехи, в конце концов, снизили свой уровень агрессии. Произошло это в битве при Липанах в конце мая 1434 года. В этом сражении противостояли друг другу опять же враждующие партии. С одной стороны выступали "сироты" и табориты, а с другой стороны чашники. Полную победу одержали чашники. Но далась она им очень тяжело, и чехи поняли, что выдохлись. Да и действительно, сколько можно было воевать и убивать своих и врагов.

Официально считается, что Гуситские войны закончились в 1434 году . Отдельные стычки, конечно, имели место и позже, но крупных боевых действий больше не велось. Чехия была опустошена, население уменьшилось наполовину.

В 1436 году наступил всеобщий мир. Гуситы нашли, наконец, общий язык с Сигизмундом, хотя могли это сделать на 15 лет раньше и сохранить огромное число человеческих жизней. Впрочем, это было затишье перед бурей. Недаром же Ян Гус, когда шёл на костёр, сказал: "Я-то гусь, а за мной придёт лебедь". И этот лебедь пришёл через 100 лет. Звали его Мартин Лютер. Был он простым проповедником и ратовал за улучшение некоторых норм религии. Однако всё это вылилось в такую кровавую бойню, что по-сравнению с ней Гуситские войны кажутся детскими забавами.

Потери

неизвестно

Гуситские войны
Некмир – Судомерж – Виткова гора – Вышеград – Небовиды – Дойчброд – Хориче – Оуссиг – Течов – Домаждице – Липаны – Гротники

Гуситские войны - военные действия с участием последователей Яна Гуса , а также между ними, в Богемии (современная Чехия), происходившие в период с -го по -й год.

В этой войне, в отличие от всех предыдущих крупных вооружённых конфликтов на территории Европы, широко использовалось ручное огнестрельное оружие . Гуситская пехота, состоявшая в основном из чешских добровольцев, нанесла множество поражений более крупным профессиональным армиям и отрядам тяжеловооружённых рыцарей немецких, австрийских, венгерских, польских и итальянских феодалов.

Получив протест, Констанский собор постановил «призвать к ответу» всех подписавших его, а 30 мая 1416 года осудил и предал сожжению сподвижника Яна Гуса, Иepoнима Пражского . Кроме того, на Соборе отдельно обсудили и объявили ересью участившуюся в Богемии самовольную практику священников, сочувствовавших Яну Гусу, после причастия допускать мирян к чаше с кровью Христовой, в то время как пригублять из чаши, - по обычаю, установившемуся в Церкви пару сотен лет назад , - позволялось только священникам.

Возмущение этими решениями Собора, созванного, чтобы положить конец беспорядкам в Церкви , стало выливаться в беспорядки в Богемском королевстве. Пользуясь установленной сеймом свободой проповеди, сторонники «причащения обоими видами», - то есть не только хлебом, но и вином, как о том прямо говорится в Писании, - призывали верующих «стоять за правду», собирая толпы слушателей. Зачастую стихийные собрания заканчивались нападениями на местные монастыри или изгнанием верных Папе священников из храмов . «Чаша» стала всеобщим требованием сторонников неотложных реформ в богемской церкви, а позже - и символом всего гуситского движения. Император, занятый текущими политическими вопросами, писал гневные письма, обещая выжечь огнём и мечом «гуситскую ересь». Он требовал немедленно вернуть приходы изгнанным священникам.

В конце мая Сигизмунд вступил в Кутна Гору и потребовал, чтобы жители Праги сняли осаду городской цитадели, где засели королевские солдаты. Пражане послали гонцов в Табор за помощью. 9 тысяч таборитов под командованием Яна Жижки прибыли под Прагу. Рыцари атаковали их на подходе, но были отражены огнём бомбард и защищавших вагенбург лучников и аркебузиров. 20 мая Жижка вступил в Прагу и принял командование над всей гуситской армией. Сигизмунд подошел к Праге с востока, но атаковать неприятеля не решился и 25 мая отступил.

Тогда Жижка решил овладеть пражской крепостью. Но её защитники огнём из бомбард уничтожили осадные машины и бомбарды гуситов. Приступ захлебнулся. Вскоре к Праге, на этот раз с запада, подошёл Сигизмунд. Ему удалось провести в крепость большой обоз с продовольствием и вывести оттуда несколько сот лошадей, для которых у осажденных не было фуража.

В конце июня, пользуясь ослабленностью гарнизона, часть которого ушла с Жижкой под Прагу, отряд немецких рыцарей и пехоты осадил оплот гуситских повстанцев - город Табор . С юга к этому городу подходило войско австрийского герцога. Но отряд, спешно посланный Жижкой из Праги, внезапно атаковал противника с тыла, а гарнизон Табора сделал вылазку. Осаждавший город отряд был разбит.

После этого Сигизмунд приказал австрийцам идти к Праге. Здесь на Витковой горе 14 июля 1420 года произошло решающее сражение гуситов и крестоносцев . Если бы армия Сигизмунда овладела этой горой, Прага оказалась бы в блокаде. Однако рыцарям не удалось преодолеть ров, вырытый на склоне горы, а контратака пехоты во главе с Жижкой отбросила их к подножью. В это время во фланг войска Сигизмунда ударило пражское ополчение. Армия крестоносцев отступила.

Хотя она и не потерпела крупного поражения, а лишь мелкую тактическую неудачу, между предводителями крестоносцев начались раздоры. Поэтому 30 июля 1420 года Сигизмунд вынужден был снять осаду Праги. В ноябре его войско потерпело поражение под Вышеградом , и вся Чехия и Моравия оказалась в руках гуситов.

Второй крестовый поход против гуситов

Осенью 1421 года обострились противоречия между таборитами и чашниками . Единое гуситское войско фактически распалось. Воспользовавшись этим, Сигизмунд начал второй крестовый поход в Чехию. В сентябре 1421 года крестоносцы осадили город Жатец недалеко от границы с Саксонией .

Жижке удалось с отрядом таборитов прорвать кольцо осады и провести в город обоз с продовольствием. Однако контратака польских и венгерских рыцарей вынудила таборитов отступить к Праге.

Жижка занял оборонительную позицию на горе Владарь недалеко от города Жлутец. Табориты построили вагенбург, в котором установили бомбарды. В течение трёх дней польские и венгерские рыцари атаковали таборитов, но были отражены артиллерийским огнём и молотилами. После этого армия Жижки смогла прорваться в Жлутец. Вскоре крестоносцы, испытывавшие трудности со снабжением, покинули Чехию.

Вновь собрав серьёзную армию из немцев, венгров и итальянских наёмников, император начал вторжение в Чехию и первой стратегической целью наметил город Кутна-Гора. Этот населенный пункт интересовал Сигизмунда по трём причинам:

1. Удобное расположение, позволяющее взять под контроль значительную часть Чехии и развернуть плацдарм для дальнейших действий.

2. Большие богатства города и его серебряные шахты.

3. Наличие в городе лояльных императору католиков.

В конце 1421 года вновь началось вторжение, крестоносцы подошли к Кутной Горе. Там армию Сигизмунда встретило войско таборитов. К тому времени Жижка в одном из боёв лишился второго глаза и полностью ослеп, что, однако, не мешало ему командовать. Жижка прибыл к городу с опережением. Ян планировал использовать отработанную тактику - занять город, встать вагенбургом перед его стенами и отстреливаться от немцев, оставив в городе небольшой гарнизон. Сперва преимущество в битве было на стороне гуситов, однако ночью лояльные императору горожане вырезали весь гуситский гарнизон и открыли ворота бойцам Сигизмунда, незаметно подкравшимся к стенам. Ян понял, что положение гуситов резко ухудшилось.

Чтобы выйти из окружения, Жижка применил первый в истории полевой артиллерийский манёвр. До того бомбарды и менее внушительные пушки стреляли исключительно со статичных позиций. В краткие сроки артиллерия была погружена на возы, закреплена всем, что было в наличии, и приготовлена к боевому применению. Возы расцепили, переформировали, развернули к наступавшим немцам. Выйдя в зону уверенного поражения, возы дали залп из всех бортов, и врезались в самую гущу войска Сигизмунда, стреляя в ближайших крестоносцев огнём из пищалей и более мелкой артиллерии. Гуситы прорвали окружение, город остался за Сигизмундом.

Участие поляков и литвинов

В отличие от прочего католического мира, Польша отнюдь не спешила внять призывам папы римского и тем самым присоединиться к крестовым походам против гуситов. Это можно объяснить тем, что Польша опасалась интервенции (захвата) со стороны немецкого рыцарства и не желала ослаблять свои границы. Известны факты, при которых польские рыцари, а также некоторые представители дворянства, придерживались если не союзных отношений с гуситами, то как минимум нейтралитета.

Окончательный разгром

В конце 1433 вспыхнула очередная война между разными ветвями гуситского движения, вызванная, прежде всего, попытками «чашников» помириться с католическим миром. «Чашники» ускорили процесс переговоров и быстро сформировали коалицию из умеренных гуситов и богемских католиков, названную Богемской лигой.

Мирное соглашение

В 1436 году Чехия приняла условия католического короля Сигизмунда , императора (император Священной Римской империи).

Последствия

Успехи гуситов объяснялись их сплочённостью перед лицом раздробленных сил противников - Польши, Венгрии, австрийского герцогства и германских княжеств, лишь номинально объединённых под главенством германского императора. Однако сил Чехии не хватало для завоевания и удержания территорий соседних государств и полного разгрома армий крестоносцев. В конце концов умеренная часть гуситов пошла на компромисс с империей и церковью, что и привело к окончанию войны, не принесшей, в сущности, каких-либо значительных результатов ни одной из сторон, но основательно опустошившей Центральную Европу.

См. также

Напишите отзыв о статье "Гуситские войны"

Примечания

Литература

/ Л. П. Лаптева // Григорьев - Динамика. - М . : Большая Российская энциклопедия, 2007. - С. 182. - (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004-, т. 8). - ISBN 978-5-85270-338-5 .
Мацек Йосеф. Гуситское революционное движение / Пер. с чеш. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1954. - 232 с.: ил.
Рубцов Б. Т. . - М .: Государственное издательство политической литературы , 1955. - 324 с.

Отрывок, характеризующий Гуситские войны

Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.

Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m"est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n"avez pas le droit de faire d"armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d"une campagne. Rompez l"armistice sur le champ et Mariechez a l"ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n"avait pas le droit de le faire, qu"il n"y a que l"Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l"Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n"est qu"une ruse.Mariechez, detruisez l"armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L"aide de camp de l"Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n"ont pas de pouvoirs: celui ci n"en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l"Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.

В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l"agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.

В начале XV века в Чехии вспыхнуло крупнейшее в мировой истории народное восстание, известное как гуситские войны.
В пятнадцатилетней войне принимало участие почти все население страны. Ее последствия оказали влияние на дальнейшую судьбу Чехии.

Последствия гуситских войн не были однозначными.

Чего добились восставшие народные массы?

Был нанесен серьезный удар католической церкви. Ее престиж сильно пошатнулся. Церковь потеряла значительную часть своих земель. Многие монахи были изгнаны из страны.

Церковь вынуждена была пойти на соглашение с гуситами.
Были утверждены так называемые компактаты. Они состояли из четырех статей. По этому документу было признано право граждан причащаться вином из чаши (ранее это было привилегией церкви). Объявлялась секуляризация церковных земель. Провозглашалась свобода проповеди. Наказанию за прегрешения против норм нравственности подвергались не только миряне, но и церковные служащие.
Чехи перестали платить налоги Священной Римской империи германской нации.
Крестьяне были освобождены от уплаты церковного налога – десятины.

Города добились управления.
Чехия стала централизованным государством с сословной монархией. Права императора Сигизмунда были подтверждены. Но королевскую власть ограничивал сейм (земский парламент). Он выполнял функцию временного правительства.
В сейм входили представители городского сословия из лагеря чашников. Таборитам в правительстве было отдано два места.
Большинство населения стало чешским. Изгнание немецких феодалов способствовало развитию самобытной культуры. Чешский язык вновь стал основным.

Гуситское движение дало толчок к антирелигиозным восстаниям в других европейских странах. Народные волнения охватили Германию, Австрию, Словакию и другие государства.

Неблагоприятные для Чехии последствия гуситских войн.

Чешское общество раскололось. Классовые требования таборитов на заседаниях сейма не рассматривались. В составе временного правительства не было ни одного крестьянина.
Цели гуситских войн у различных сословий не совпадали изначально. Революционный подъем народа феодалы и бюргеры использовали в корыстных целях. Состоя в гуситском лагере чашников, они захватывали имущество и земли католической церкви. Приумножали собственное богатство они нередко ценой предательства.
Немецкий патрициат был изгнан. Их места заняли зажиточные бюргеры.
Фактически богатство и должности перешли от одной верхушки к другой. Крестьяне и плебс вновь подверглись жестокой эксплуатации. Равенства сословий и справедливого раздела отобранных земель не произошло.
Крестьянам велено было вернуться к прежним хозяевам. Была увеличена барщина.

Длительная война внутри страны ослабила экономику Чехии. Уничтожение полей и пастбищ, неурожаи и гибель скота приводило в упадок сельское хозяйство.
В городах закрывались ремесленные мастерские. Внутренняя и внешняя торговля велась с перебоями. Ухудшилось качество серебряных монет. Стоимость денег упала. Резко выросли цены на продукты.
Люди умирали от голода и эпидемий.

Ослабленная войной Чехия стала лакомым куском для иностранных держав. Из страны в огромных количествах вывозились оружие, драгоценные металлы, предметы роскоши. Грабительские набеги иноземных захватчиков опустошали страну.

Восставшие крестьяне потерпели поражение. Но гуситские войны имели неоценимые последствия в мировой истории. Они дали толчок ряду крупных крестьянских восстаний в Европе.
Гуситские войны стали этапом борьбы против засилья католической церкви, национального гнета и феодальной эксплуатации.